Интернет-магазин +7 (931) 252-92-60

Транслит №6/7

128 Р
1526
Нет в наличии

Негласно декларируемый всяким «поэтом современной жизни», выбор в пользу «самой жизни» и «непосредственной правды», при котором происходит переход от отторжения внеэстетического («быта») к активному освоению этого неклассического материала, подразумевает также и пересмотр эстетических методов, а в пределе может привести и к трансформации социальных функций искусства.
Однако для начала необходимо оценить осложнение, связанное с тем, что всякая страсть к реальности упирается и не может не упираться в вопрос о наших орудиях взаимодействия с ней, а, следовательно, и в вопрос о ее природе. Если в миметических искусствах еще можно впасть в иллюзию существования некоей нулевой ступени деформированности материала, то вопрос относительно «природного» правдоподобия языковых выражений изначально значительно более осложнен, если не лишен смысла вовсе. В действительности никакой безусловный, внеконвенциональный реализм невозможен даже при пользовании аналоговыми кодами; как и всякому другому (и тем более «естественной знаковой системе»), языку живописи или кино необходимо сначала научиться для того, чтобы понять высказанное на нем и — уже осознавая всю его условность — оценить степень его «реалистичности». Следовательно, проблематика всякого реализма радикально заземляется в вопросе кода, а в случае искусства — в динамике конвенций того или иного из его языков.
Реализм письма (уже отграниченный от эпистемологического принципа) может быть понят как маятниковое движение обновления рецептивной конвенции от «безыскусности» к «сделанности» и обратно. Слова вчерашнего — вне зависисмости от того, были ли они фигуральны или, напротив, буквальны — сегодня ничего не значат. Таким образом, смещением, деформацией, дарующими восприятие реальности, являются в равной степени и метафоры, и «собственные имена вещей». Однако, пока речь идет только о степени реалистичности описания действительности, мы не сможем покинуть замкнутый круг комбинаторики внутриязыковых приемов, тогда как замена или осложнение этого вопроса марксистским критерием практики позволяет перейти от анализа организации идей к анализу организации вещей и материальных процессов. Так, принципиальное отличие литературы факта от всех остальных тенденций к безыскусности состояло в том, что в ней не натурализовался вымысел языка, но трансформировались сами производственные отношения искусства.
Таким образом, всякая апелляция к «непосредственной действительности» является идеологической уже только потому, что стремится натурализовать репрезентацию, скрыть механизмы (де)формирующей работы риторики. Однако выход к материальному миру по ту сторону нерефлексивного обращения к «самим фактам» возможен путем анализа не репрезентируемого, но обрамляющих репрезентацию и вообще идеологическое производство практик.

Год:
2010

Также рекомендуем: