Интернет-магазин +7 (931) 252-92-60

Проект Балтия. №02/15 (25)

525 Р
21047
Нет в наличии

«Три способа зрения» – так называется одна из инсталляций, о которой вы прочтете в этом выпуске. И у редакции три подхода к теме «экспонирования». Точнее, мы выделяем именно столько функциональных типов архитектурных пространств, предназначенных для демонстрации каких-либо предметов: «Экспо» (с. 33), «Музей» (с. 63) и «Бутик» (с. 97). Первый предъявляет достижения промышленного и научного прогресса, второй так или иначе связан с искусством и эстетикой, а третий позволяет нам приобрести какую-то из представленных вещей в собственность.

Вглядеться в жанр экспозиционной архитектуры нас побудили два повода: Всемирная выставка в Милане, где свои павильоны воздвигли Литва, Россия и Эстония, и обнародование итогов крупнейшего в истории архитектурного конкурса – на проект Музея Гуггенхайма в Хельсинки (с. 66). Однако есть и более общая причина: современное информационное общество основной своей целью сделало постоянное самовоспроизведение в медиа, а значит, мы вправе описать его как действующее в «режиме экспонирования».

В главной статье номера британский критик Брайан Хэттон говорит о ключевом значении феномена «инсталляции» для современной архитектуры. Это – устройство для зрения, «превращающее любое здание в рентгеновский аппарат» (с. 30). Частным случаем такой «инсталляции» становится витрина Музея Фаберже в Петербурге (с. 92), уменьшающая современный музей до микроуровня. На противоположном полюсе – проект Томаша Бороша для конкурса The Next Helsinki (целью последнего было найти альтернативу Гуггенхайму), где музей теряет стены и накрывает веyсь город, наподобие одеяла (с. 72). Так «инсталляция» становится тотальной, а музей уподобляется феномену природы у Паскаля, «центр которой везде, а окружность – нигде». Если архитектура действительно стремится стать абсолютно проницаемой, образуя одни «сквозь-терьеры» (Хэттон) и полностью переходя в «режим экспонирования», то как можно будет отделить экспонат от не-экспоната, на чем фокусировать зрение?

Всемирная выставка 2015 года заставляет подумать, что выход из создавшегося положения современное общество ищет в самореферентности, то есть объектом экспонирования служит собственно медиаэкран, причем тот, который каждый посетитель приносит с собой. Смартфон – гениальное изобретение XXI века. В результате предмет как реликвия – как цель – исчезает. Архитектура же становится частью фона (инсталляции) для создания сувенира-селфи. Отражение такой тенденции мы видим не только в первой функциональной группе («Экспо»), но и в «Музее», примером чему служит шахтерский парк в Кохтла-Нымме, фактически выставляющий сам себя как экзотическую декорацию (с. 84). Не исключение и «Бутик»: здесь процент приобретаемого товара, по сравнению с экспонируемым количеством на прилавках, ничтожно мал (отсюда близость интерьеров магазинов к инсталляциям или даже проунам Эль Лисицкого (с. 102))

Функционируя в режиме экспонирования, архитектура вынуждена довольствоваться ролью инфраструктурной инсталляции – быть чем-то вроде большой палки для селфи. Однако сама древность архитектуры как формы человеческого «обитания-мышления» (Хайдеггер) заставляет дисциплину сопротивляться современному modus operandi, и она то позволяет себе откровенно иронизировать (гигантское кривое зеркало павильона России на Всемирной выставке в Милане, с. 40), то буквально эмигрирует в чистую «поэтику пространства» (коммунальная Музей-квартира Иосифа Бродского в Петербурге, с. 88).

Издательство:
Год:
2015

Также рекомендуем: